Ежегодно тысячи людей, серьёзно рискуя жизнью, поднимаются на самую высокую точку России и Европы — Эльбрус. Что их толкает на это? Романтика альпинизма? Стремление проверить себя на прочность? Путешественник Андрей Таранов рассказал нам, чем его покорил Эльбрус и почему поток альпинистского паломничества к этой горе до сих пор не иссякает.
Для Андрея Таранова, специалиста по психосоматике, массажиста, автора целительских практик и отца двух сыновей, горы означают многое: общение с миром, время уединения, воспитание воли, тренировку тела, заряд энергии и встречи с хорошими людьми на пути.
В феврале 2014 года Андрей совершил своё первое восхождение — на гору Килиманджаро — и планировал летом того же года отправиться на Эльбрус. Правда, работая начальником в отделе продаж, не мог надолго оставить свою команду. Мечта осуществилась лишь в августе 2017-го. Поднимался с группой из «Спарты» (мужское мотивационное сообщество). После группового восхождения появилось желание пройти маршрут самостоятельно — побыть наедине со своими мыслями, «пообщаться» с горой. В итоге, в одиночку взошел на «штаны» (сразу на две вершины) в этом году. И тут же, в августе, снова с группой, но уже в качестве ведущего.
Пахота
Длительные физические нагрузки, с которыми неизбежно сталкивается каждый альпинист — не только испытание на прочность, но и тренировка силы воли человека.
«Горы многих испытывают, многих «штормит», но мне несвойственно думать, что лучше бы я сидел дома», — признаётся Андрей. — «Это не значит, что нужно идти наперекор здравому смыслу и рисковать жизнью, но если отступать, то отступать осознанно». Так например, не смотря на то, что восхождение было одиночным Андрей взял с собой рацию и обменялся частотами для связи с соседями: вдруг потребуется помощь.
Как говорит Андрей, «слишком сложно» или «я не готов терпеть» — недостаточно веские причины сдаваться.
Никто и не говорил, что подниматься на высоту 5 642 метров над уровнем моря легко.
Гораздо труднее, когда тебе не с кем разделить риски и не с кем посоветоваться, а все решения приходится принимать в одиночку. Все решения приходится принимать в одиночку, всю «бытовуху» (например, готовка и обустройство стоянки) приходится делать самостоятельно. Такой труд не легче физического. Выражаясь словами Андрея: «пахота».
Соседство этого понятия с такими вдохновляющими словами как «штурм» или «восхождение» красноречиво доказывает, что любой подъём в прямом или переносном смысле неотделим от труда. Например, из шестнадцати часов затраченных Андреем на штурм «штанов», с высоты 4200 (палатка), почти 7,5 часов ушло на то, чтобы подняться на Западную вершину (5642), ещё 3,5 на то, чтобы спуститься в «седло» и подняться на Восточную вершину (5621) и ещё 5 чтобы спуститься в лагерь.
Впрочем, через час после спуска Андрей решил спуститься и дальше — в Терскол, чтобы уже на следующий день выдвинуться в Санкт-Петербург. Соседи по лагерю, часть из которых также поднималась на две вершины, в связи с этим решением, назвали Андрея «бессмертным».
Риск
Удивительно, но самым сложным является спуск. Андрей замечает: «Многие не рассчитывают силы, думают, что достаточно только подняться на вершину. А ведь предстоит ещё с нее спуститься».
Достоверность слов подтверждает печальная статистика: большая часть несчастных случаев происходит при спуске. Лучше оценивать риски заранее, ведь предупреждён — значит вооружён. Особенно непросто сталкиваться с несчастными случаями лицом к лицу. Наш герой оказался в подобной ситуации во время своего августовского восхождения, в качестве инструктора группы.
«На четвёртый день августовского восхождения, днём стали быстро сгущаться облака. Уже через 30-40 минут после ясной погоды, с неба, гранулированными шариками посыпался снег. Эффект такой, будто крошили пенопласт. В какой-то момент, резко и больно, защипало волосы статическим электричеством… Первая реакция — сесть, занизиться. Становится чуть легче, но не отпускает… Секундный ступор и непонимание что делать», — описывает свои ощущения Андрей. В этот момент главное убрать всё железное снаряжение и телефоны подальше. Гроза на 4200 это не то же самое, что гроза на равнине – находишься прямо внутри облака.
«Спускаясь с гряды, увидел, как на склоне упал человек. Не заметил вспышки и не услышал грохота, подумал, что человек просто поскользнулся или что-то вроде того. Собрал снаряжение в одном месте, отошел и понял, что человек упал не просто так — вокруг суетились люди. Взял с собой аптечку и побежал — хотя хватило меня всего на 30-40 метров бега вверх по склону, половина дистанции… Парню на склоне повезло: в следующей спускающейся группе был инструктор, имеющий большой опыт оказания первой помощи в горах, и оказал настолько квалифицированную помощь, насколько могли. Минут через 20, когда подъехал, вызванный для транспортировки пострадавшего, ратрак, выяснилось, что молния ударила не только в склон, но и в палатку на гряде, где находились еще двое — семейная пара. Женщина вроде не пострадала, а вот мужчина находился без пульса. В течение получаса делали сердечно-лёгочную реанимацию (СЛР) в три человека, но на такой высоте «перезапустить» сердце человека очень сложно. Было принято решение попробовать спустить его, продолжая реанимацию. Спускали до Азау и делали СЛР 2 часа. Больше для того, чтобы совесть не мучала, понимая что шансы призрачно малы. Стандарт времени для оказания СЛР — 30 минут. Из-за грозы подъёмники сначала не работали, потом были запущены на дизельном генераторе и шли очень медленно. Уже внизу скорая констатировала смерть.»
В день, когда была гроза, перед выходом на акклиматизацию я поменял планы и решил провести ледовую подготовку. Если бы не это, наша группа могла бы быть на склоне, когда все случилось
В таких случаях, все навыки первой помощи, полученные на курсах, даже если они ни разу до этого не применялись, могут спасти человеку жизнь. Однако никто не застрахован — погода бывает непредсказуема.
«Иногда спасает чувство пространства», — говорит Андрей, — «понимание, когда стоит продвигаться, а когда лучше переждать. В частности, у майоров-альпинистов это проявляется в умении чувствовать погоду».
Зачем восходят
Несмотря на опасности, которым подвергаешь себя, взамен за отданные горе силы, получаешь энергию, за которой потом и возвращаешься снова. В одиночное плавание пускаться сложнее, но и отдача оказывается сильнее.
«Одиночный поход в горы — одна динамичная медитация», — считает Андрей. Когда столько часов подряд проводишь наедине с собой, причём не в самом расслабленном состоянии, эффект становится схожим с сеансом самоанализа. Со дна сознания непременно всплывут старые нерешённые вопросы и ситуации, которые можно переосмыслить и «закрыть».
«Даже когда восходишь один, люди всегда готовы прийти на помощь: схожие трудности объединяют, поэтому дружелюбие и открытость в горах не редкость. Могут и спальник одолжить, и грелки», — вспоминает герой. Хотя, по словам Андрея: «чем выше и сложнее, тем разговоров меньше».
Каждый год к Приэльбрусью вновь и вновь стекаются альпинисты, новички и так называемые «майоры». Каждый за чем-то своим: кто ради испытания тела и воли, кто ради впечатлений, прилива сил и тонуса, а кто ради готовности действовать и воплощать свои планы после восхождения.
Один из спутников героя, альпинист Денис Быстров, рассказывает: «Восхождение означает постоянное преодоление себя, горной болезни, дискомфорт во всем. Самый адский путь был в конце, с седла до вершины. Я ожидал, что что-то необычное произойдет на самом верху, потому что некоторые говорили, что у них были своеобразные инсайты и духовные опыты. Но, к сожалению, я ничего не почувствовал. Был риск погибнуть это, наверное, мне больше всего понравилось. Теперь собираюсь заняться скалолазанием».
Для Андрея, восходившего на Эльбрус уже пять раз, и вот как он описывает одно из впечатлений от восхождения: «Когда я доходил последние метров 100-150, меня «накрыло» одним из сильнейших переживаний сознательного возраста: в этот день я был ПЕРВЫМ НА ВЕРШИНЕ. Все остальные шли по моим следам. И неважно, что почти каждый день люди заходят на вершину. Неважно, что некоторые заходят быстрее. Этот день — мой. И в это я вложил очень много усилий, поднялся самостоятельно!»
Восхождение на знакомую вершину — это как встреча со старым другом.
Каждый подъем на Эльбрус — особенный. Вершина всегда встречает разной погодой, а новое восхождение уже не похоже на предыдущее. Даже с разницей в один день, два штурма могут кардинально отличаться и по трудности, и по восприятию. Альпинист приводит пример: «Я провёл в августе два штурма за два дня с группой из Казахстана (попросили помочь), а затем со своей. В один день шли довольно комфортно, по снегу, почти без ветра, на следующий день всё растаяло, шли по льду, был сильный ветер, почти сбивающий с ног, несколько часов подряд».
Конечно, есть те, кто восходит ради галочки, чтобы один раз осилить маршрут и идти к следующей точке на карте. Но для многих, как для Андрея, целью становится не конечный пункт, а сам путь, и то, что испытываешь, преодолевая все препятствия.
«После спуска в июне я думал, что больше в этом году на гору не полезу: хорош! Ни ногой!», — смеётся Андрей.
Уже в августе он снова поднимался к властной над альпинистами вершине и выходил из палатки в одних штанах и балаклаве принимать солнечную ванну среди снегов.
Автор: Ольга Соболева
Редактор: Анастасия Зубарева
Фото: Андрей Таранов