Попытаемся разобраться в авторском методе Чарли Кауфмана, заставившего усиленно заниматься самокопанием не одно поколение зрителей.
«Human nature»
Сложно сказать, почему, но оригинальное название работы Кауфмана не давало покоя переводчикам. В России фильм известен как «Звериная натура», и одно это уже смешно. Но дальше – лучше.
До работы с Кауфманом режиссёр Мишель Гондри снимал для Bjork, Chemical Brothers, Duft Punk. Также он создал рекламный ролик Levi’s, до сих пор считающийся блестящим образцом телевизионной рекламы. «Человеческая природа» – его первая полнометражная картина. Она объединяет в себе мир плюшевых фантазий режиссёра и язвительный скептицизм сценариста.
В фильме показаны три истории разных персонажей, сплетающиеся в общий сюжет. Доктор Натан Бронфман с пулей в голове рассказывает, как при жизни учил мышей пользоваться столовыми приборами. Из повествования Лайлы мы узнаем, что из-за гормональных изменений, произошедших в подростковом возрасте, её тело покрылось волосами. Из-за этого героиня ушла в лес и стала писательницей-натуралисткой. Паф, вокруг которого закручен сюжет фильма, тоже жил в лесу, но с младенческого возраста. Он был воспитан сумасшедшим отцом, считавшим себя гориллой.
В фильме поднимается вопрос о человеческом счастье. Что выбрать: высокую культуру вкупе с возможностью пользоваться достижениями цивилизации или же слияние с природой и освобождение своего животного начала? «Обе хуже» – отвечает Кауфман. В его сценарии культурный человек благоговеет перед животным началом. Однако он всеми силами пытается его уничтожить, а «животное начало» хоть и бунтует против оков цивилизации, но как-то быстро с ними смиряется, чтобы удовлетворить свои низменные потребности.
В «Человеческой природе» кауфмановская сатира зашла дальше, чем можно было бы предположить. Сценарист избрал своей мишенью не общество и не изъяны политических систем, а само человеческое существование. Возможно, немного претенциозно, но очень увлекательно и красиво. Сквозное действие, главными героями которого оказываются дрессированные мыши профессора Бронфмана, добавляет картине очарования.
«Синекдоха, Нью-Йорк»
Именно так звучит оригинальное название фильма. Слово «синекдоха» является ключевым для понимания картины, поэтому русское «Нью-Йорк, Нью-Йорк» – абсурдно. О чём же фильм?
Многослойная картина, в которой стираются границы внешнего и внутреннего, экранизированный синдром Котара. Главный герой Кейден Котар (как иронично) режиссёр довольно успешного провинциального театра. Он ставит пошловатые, но собирающие овации пьесы и не знает, что делать со своей жизнью. Его жена, богемная художница, пишущая маслом миниатюры. Она забирает дочь и уезжает в Берлин, где становится знаменитой. Вскоре после отъезда семьи Котар получает стипендию Мак-Артура (ее называют «премией гениев») и решает поставить грандиозный спектакль, построив симуляцию Нью-Йорка.
В симуляции Кейдена множество актеров, дублеров, дублеров дублеров – и так до бесконечности. Его необъятный театр – старый ангар с кучей площадок – соотносится с тем, чем занимается бывшая жена. Если её работы невозможно увидеть без ювелирной лупы, то сам Кейден страдает гигантоманией. Он воссоздаёт модель собственной жизни в натуральную величину, тщетно пытаясь отыскать в ней смысл.
Как и во многих работах Кауфмана, в «Синекдохе, Нью-Йорк» стоит обратить внимание на интертексты. «У нас есть мгновение жизни, каждый из нас знает, что умрет, каждый тайно верит, что не умрет» – говорит Котар актёрам перед тем, как приступить к репетициям своей «важной и искренней пьесы». Эта фраза раскрывает мотивы героя, показывает, что всё делается из страха смерти. Пьеса, поставленная Котаром – это его попытка увековечить свою жизнь через постановку и актёров, играющих его самого. Театр становится для режиссёра машиной бессмертия, заменяя собой настоящую жизнь. Такая вот горькая ирония над шекспировским «Весь мир театр, а люди в нём актёры».
Таким образом, режиссёр поднимает вечные вопросы: страх одиночества, смерть, границы искусства. И это было бы обычной проходной картиной, если бы не мрачный солипсизм Кауфмана и его уверенность в том, что хорошего исхода просто нет. Если до этого режиссёр иронизировал на тему того, как можно жить в мире, где есть смерть, то тут даже ему, похоже, больше не смешно.
«Думаю, как все закончить»
Фильм вышел в сентябре 2020 года и был воспринят очень неоднозначно. Пожалуй, чтобы оценить работы Кауфмана, нужно смириться с его пессимизмом. Если принять экзистенциальный ужас от картин автора за неизбежное, то рассуждать о них будет интересней.
«Думаю, как все закончить» – третья режиссёрская работа Кауфмана. Начинается, как роуд-муви, затем становится подобием триллера, а дальше теряет признаки какого-либо жанра, превращаясь в почти что линчевский карнавал абсурда. В этом, безусловно, есть авторский почерк, но лучше по порядку.
Без спойлеров тут обойтись сложно, поэтому первый и главный: фильм не о девушке, изображённой на постере. Он об одиноком мужчине, сбежавшем из реального мира, где окружающие не воспринимали его всерьез. Но эскапизм тоже вышел сомнительным: в реальном мире герой оказывается лишь мелким злодеем, мешающим собственному счастью. Очень кауфмановский сюжет, разбавляют который такие же характерные мотивы: разговоры о смерти и поэзии, давящая атмосфера, кризис идентичности.
Фильм «Думаю, как все закончить» отличает от предыдущих работ автора то, что это не история героя и не поток сознания. Это растянутые на два часа предсмертные секунды, когда жизнь проносится перед глазами умирающего. С первого раза сложно понять, что происходит. Все эти странные отсылки к несуществующим фильмам, случайные упоминания произведений поп-культуры, герои, то стареющие, то снова молодеющие – что это и зачем? Ответ приходит, как часто бывает у Кауфмана, неожиданно. За полчаса до титров происходит грандиозный финал со сценой из мюзикла «Оклахома!» и представлением главного героя.
И важно упомянуть о характерной для Кауфмана интертекстуальности. В какой-то момент героиня говорит, что кино – это болезнь, что оно сливается с нервными узлами человека и превращает его самого в нечто себе подобное. Очень претенциозно и довольно жутко. Эта фраза, сказанная как бы вскользь, заставляет сомневаться в реальности происходящего и снова задумываться о границах между жизнью и больной фантазией.
Таким образом, фильм Кауфмана – это снова грустная картина о смерти, мастерски мимикрирующая под абсурдистский шедевр. Немного высокопарное, но очень красивое кино – так его хочется охарактеризовать после того, как пришло понимание, о чём же там говорится.
Автор: Валерия Романова
Редактор: Нелли Дергач